Ты как нежный лепесток цветка,
Что распустится когда согреет солнце.
Ты красива, молода, легка,
Словно бабочка влетевшая в оконце.

Яркий свет, метнувшийся в глазах,
Вспыхнет, и погаснет на мгновенье.
Ты почувствуешь неволю, боль и страх,
Грусть, обиду, мрак и униженье.

Всё же радость плещется внутри
В розовых и праздничных одеждах.
Всем любовь с избытком подари —
Славный лучик маленькой надежды!

В тридцатилетнем возрасте уже имея троих детей, я всё ещё работала в медсанчасти в физкабинете. Помогала медсестрам заполнять реестры, кипятила тубусы для КУФа, мыла полы и окна. В перерывах между лечением больных медсестры расслаблялись по полной: рассказывали интересные случаи из жизни, перемывали косточки начальству или читали интересную литературу.
Одна такая история мне запомнился особо.

Егор Филиппович Панфилов после трёх лет службы в морфлоте на сушу не торопился, а продолжал служить отечеству в другом статусе. Он был морским разведчиком, выполнял особые задания. Столько морей исходил, где только не был: на Чёрном, Балтийском, Охотском. Какое-то время был на Тихоокеанском флоте. При выполнении очередного задания, Егор сильно поранил ногу. Его доставили на вертолёте в больницу, где он провел две недели, затем Егора переправили на родину.
Командование поблагодарило за службу Родине и списало его на берег.
Так Егор сошёл на сушу раз и навсегда. С собой он забрал большого серого жако, с которым был не разлучен. В плаваниях он всегда сидел у Егора на левом плече и нёс всякую чушь. На обустройство и привыкание к смене образа жизни ушло порядка месяца. Как-то его занесло в открывшееся недавно кафе. Егор заказал салат и второе. Мужчина ждал заказ, оглядываясь по сторонам и изучая с интересом дизайн кафе. И тут, совершенно случайно, его взгляд зацепился за нежный голубой шарфик на шее какой-то сидящей за столиком в углу женщины.
Не может быть, чтобы его заинтересовал только шарфик. Егор поднял взгляд выше. Красиво очерченные губы — розовые и пухлые, правильно выточенный греческий нос, высокие скулы и огромные зелёные глаза. Всю эту красоту довершали великолепные чёрные локоны.
Женщина тоже обратила внимание на привлекательного седовласого мужчину. Егор напросился к ней за столик. Так и познакомились...
Через неделю стали жить вместе. Детей у Егора не было, а у его Даши — взрослая дочь, но она жила и работала в другом городе. Так что никто не мог им запретить совместное проживание.
Даша очень полюбила попугая и любовь эта была взаимна. Кеша страшно ревновал её к приходившим в гости людям. Тогда Даша не обращала на него ни малейшего внимания, и попугай сильно тосковал.
Наступал очередной день рождения Егора и Даша бросив на ходу, что пойдёт на рынок, закрыла за собой дверь. Что делать? Кеша остался один. Где-то через полчаса в замке заскрежетало и в коридор зашёл Егор, с порога поняв, что любимой женщины нет дома.
— Кеш, где мать-то? — спросил мужчина.
Попугай, увидев Егора отвернулся. Нет, он любил его, конечно, но Дашу он любил сильнее.
— На базаре мать-то, — грустно ответил попугай.
— Ясно, подождём, — Егор прошёл в зал и включил телевизор.
Кеша опустил голову, разговаривать не хотелось.
— Где его любимая хозяйка, не случилось бы чего? — попугай нахохлился.
На улице стемнело, кое-где зажглись фонари, а Даши всё не было.
Егор, почему-то спокойно смотрел телевизор.
— Неужели не переживает, тоже мне муж, — Кеша не мог понять, как так можно.
Попугай готов был закричать, кровь прилила к голове, так и инсульт заработать недолго.
Очередной скрежет ключа в замке.
— Ну, наконец-то, пришла моя хозяйка, — Кеша заметно повеселел.
— Егорушка, я дома, — Даша разувшись прошла в зал.
— Надо же побежала к мужу, можно подумать это он её ждал, — обиделся попугай.
Даша рассказала Егору какие продукты купила, и что именно завтра будет готовить.
Затем она взяла сумки и понесла их на кухню. И тут Кеша не выдержал.
— Даша, давай поговорим!
— Ну давай. Что будем декламировать?
— У лукоморья дуб зелёный... — начал Кеша.
— Злотая цепь на дубе том... — Даша вторила и расскладывала продукты.
Кеше вскоре надоело повторять одно и тоже и он замолчал. Даша даже не заметила этого, а Кеше хотелось, чтобы хозяйка уделила ему больше внимания.

Весь следующий день Даша готовила: жарила, парила, пекла. Вечером чета Панфиловых ждала гостей. Кеша был брошенный и сидел грустный в клетке. Егор ушёл по делам, чтобы не мешать жене хозяйничать. Она очень любила свободу действий.
Время пролетело быстро. Даша очень устала. Вернулся Егор, обнял жену, усадил её на колени и стал нежно поглаживать спину. Кеша чуть не поперхнулся, да как он смеет...
Раздался громкий стук в дверь, потянулись гости. Даша, как гостеприимная хозяйка, приглашала друзей к столу. Гости проходили, здороваясь в первую очередь с Кешей. Попугай отвечал через раз, он не любил гостей. Теперь опять будут сидеть до ночи, громко говорить, петь дурацкие песни.
Кеша за всё время не разу не повернулся к гостям. Ему было не по себе. Наконец, начали расходиться. Прощались с Егором и Дашей, усиленно приглашали нанести ответный визит. Перед уходом прощались с Кешей. Попугай махал крылом, так и не повернув к ним головы.

Весь следующий день Кеша скучал по общению с Дашей. Она не подходила к клетке, лежала накрытая тёплым пледом, чихала, и кашляла. Егор сам накормил попугая и разрешил ему полетать по квартире. Сам же он пошёл в аптеку за лекарством для Даши.
Кеша, недолго думая, полетел на кухню, припоминая вечера дикломации с хозяйкой. Он походил по столу, где обычно стояла на специальной доске его клетка. Сделал два круга по периметру и уселся на форточку. Какое счастье, она была открыта. Кеша глубоко вздохнул и полетел на волю.
Он летел плавно, как орёл, ни разу не оглянувшись назад. Долетев до парка он уселся на березу и начал себя жалеть. Он вдруг понял, что стал никому не нужен...

Пропажу попугая Егор заметил ближе к вечеру. Клетка была открыта и о, Боже — форточка тоже. И как он забыл её закрыть?
Егор боялся сказать об этом Даше. У неё была высокая температура. Разговор был отложен до завтра. Когда Даша уснула, Егор взял трофейный фонарь и вышел на улицу.
— Господи, куда он мог полететь? Какое горе! — Егор не находил себе места.

Найти Кешу не представлялось никакой возможности.
На утро Егор рассказал обо всём Даше. Она плакала, порывалась бежать искать попугая. Муж еле удержал её, говорил, что сейчас сам пойдёт и расспросит людей. Может кто-то видел его.
Но всё было бесполезно... Одна женщина видела в парке большую серую птицу, но не придала этому никакого значения. Егор с Дашей не могли успокоиться целый год. Они даже хотели купить птенца жако, но передумали. Вовремя поняли, что если и назовут его Кешей, он всё равно не будет им.
Кеша был членом семьи!..

Вьюжило. Кружился белый снег.
В ноябре уже пришла зима.
Деду не даётся нынче бег.
Тело это старое — тюрьма.

Пригибаясь плёлся он в сарай,
Чтобы взять с собой поленьев пять,
Потерял старик привычный рай,
Время не воротишь снова вспять.

Вспоминал былые времена,
Как скакал часами по степи,
Ловко сунув ноги в стремена,
По крутым бокам коня лупил.

Этот дом построил он давно
Для жены, детей — своей родни.
Только он пустой, там никого,
В небеса с земли ушли они.

Раньше слышен был их всюду смех,
Песнь жены — она была сладк`а.
Слишком счастлив был, а это грех.
Радость оказалась коротка.

Так устал на свете белом жить,
Скоро будет сотня полных лет.
И в тот день прервётся жизни нить.
Он уйдёт к любимым, дал обет.

В одном цирке в городе N работали два клоуна: Эмиль и Лео.
Эмиль был грустный клоун, а Лео — весёлый.
Им ничего не приходилось играть. Они проживали свою жизнь на арене.
У Эмиля и грим был соответствующий: слёзы нарисованы чёрной краской, уголки губ опущены вниз, лицо белое, как у покойника, глаза полны неизбывной тоски. У Лео, напротив, румянец на щеках, глаза, лучащиеся внутренним светом, и постоянная улыбка на губах. Каждый из них думал о своей неповторимости, и о том, что он великий актёр.
Как-то раз они довели даже директора цирка, споря за кулисами, кто лучше отыграл. Станислав Владимирович пригласил их к себе в кабинет.
— Заходите, не стесняйтесь, сейчас чайку организуем.
Пока пили чай, директор посматривал на ребят из-под опущенных ресниц и сделал кое-какие выводы.
— Вы, конечно, хотите продолжать работать в цирке? — задал он им вопрос.
— Конечно, хотим, — ответили мужчины разом. — А в чём собственно дело?
— Дело вот в чём... Я хочу поменять вас местами.
— Это как? — Не поняли артисты.
— Лео будет грустным клоуном, а Эмиль — весёлым. — Кто справится с этой ролью, тот и останется в труппе.
— Мы, обязательно, справимся, здесь нет ничего сложного.
— Но это ещё не всё, — тут же охладил их пыл директор. — Вы поменяетесь жизнью, в полном смысле этого слова до конца сезона, чтобы прочувствовать в полной мере так ли в действительности это легко.
И Станислав Владимирович отпустил артистов.
Каждый день они репетировали перед зеркалом, чтобы не упасть в грязь лицом, а после выходили на арену. Зрители хлопали, но сами артисты понимали, что у них ничего не получается.
Эмиль, наигранно смеялся и смех этот был ему противен, а Лео, так и не смог выдавить из себя ни слезинки.
Отыграв последнее в этот день представление, они вымотались неестественностью своих образов до предела, и не понимали, что придётся снова идти не к себе домой и опять испытывать дискомфорт.
Лео жил с матерью, которая пила и очень за неё переживал. Он то знал к ней подход, а вот справится ли с этим обстоятельством Эмиль, Лео был не уверен.
Мама Эмиля давно умерла от лихорадки, но у него осталась младшая сестра, которая была сильно избалована. Парень знал, как с этим справляться. А сможет ли Лео достучаться до сердца его коварной, но любимой сестры?
Эмиль открыл квартиру Лео, и чуть не упал на пол, обо что-то споткнувшись в коридоре.
— Сынок, ты принёс выпить? Спаси свою маму, — женщина лежала на полу и стонала.
У Эмиля всё похолодело внутри.
— Господи, что мне делать? Сколько это может продолжаться? — парень сидел в своей комнате, закрыв уши руками, чтобы не слышать умоляющего голоса матери Лео.
Его мама умерла, а эта женщина, просящая выпить, разве жива? Он искренне жалел своего напарника. Эмиль представить не мог, как Лео выдерживает это каждый вечер, и как утром спокойно выходит на арену цирка и веселит публику.

Лео не успел открыть квартиру Эмиля, как дверь распахнулась сама.
— Явился, брательник! Где телефон, который ты мне обещал? — сестрица ехидно улыбнулась.
— Послушай сестра, ещё не было зарплаты, подожди немного и ты его получишь, — улыбнулся парень девушке. Он никак не мог определить её возраст.
— Сколько будешь кормить меня завтраками? Ну ничего завтра тебя будет ждать очередной сюрприз, — сестра Эмиля подмигнула брату и закрылась в своей комнате.
Утром Лео не нашёл своего парика, поняв, что это и есть сюрприз от сестрицы, он выскочил из дома. Благо в цирке есть ещё один на всякий случай.
В этот раз у артистов ничего не клеилось, и они наконец-то поняли, что не выдержат до конца сезона. Посоветовавшись друг с другом, мужчины постучались в кабинет директора.
— Войдите, — послышалось в ответ.
— Артисты вошли, не зная, как начать разговор.
Лео решил взять эту роль на себя.
— Станислав Владимирович, поменяйте нас обратно, — выпалил он без предисловий.
— Вот так номер и недели не прошло, что же мне с вами делать? Где я возьму других артистов, позвольте узнать?
— Каких других артистов, Станислав Владимирович, мы будем выполнять свою работу, как положено. Вы не пожалеете, что дали нам второй шанс.
— А вы поняли, кто из вас лучше? — неожиданно спросил директор цирка.
— Мы не собираемся больше выяснять, да это и не важно. — У человека бывает разное настроение, зависисящее от тех или иных обстоятельств.
— Хорошо, дам вам ещё один шанс, но это последний.
Мужчины поблагодарив, закрыли за собой дверь.
Они обнялись и обменялись ключами.
Как часто мы выполняем не ту работу, выбираем не того человека, примеряем на себя чью-то роль, и проживаем не свои жизни. А всего-то нужно побывать в шкуре другого человека, чтобы с ясностью понять, что в своей гораздо лучше...

Павел посмотрел на застеленную кровать и не сразу сообразил, что Лёля не возвращалась. Мерзкий предательский страх поднимался из глубин естества и готов был полностью поработить его, заключив в стальные объятия. Лёля частенько убегала после скандалов, чтобы не наговорить гадостей, за которые ей потом будет стыдно. Так было всегда: погуляет немного, подумает, всё взвесит и возвращается. Только не в этот раз.
Павел задумался. У кого жена могла заночевать? Он и предположить не мог, что с ней что-то случилось.
Они с Лёлей были женаты два года. Срок, конечно, небольшой, но жили неплохо. Единственное, что Павла постоянно напрягало, это её необоснованная ревность.
Может быть девушку недолюбили в детстве? И чем больше он об этом думал, тем очевиднее становилось это предположение. Павлу она ничего не рассказывала, но он чувствовал, что-то здесь не так.
Мужчина достал записную книжку с номерами телефонов родни и общих знакомых. Стал методично обзванивать всех, начиная с родственников.
Странно, оказалось, что Лёлю никто вчера не видел.
В полицию идти? Заявление примут только через три дня. Надо ждать. Должна же она вернуться?
Мобильник зазвонил так неожиданно, что Павел уронил на ногу чашку с дымящимся кофе.
Взвыв от боли мужчина заорал в трубку: "Аллооо".
— Ты чего орёшь, что случилось?
— Гошка, это ты? Привет чертяка, приехал уже? Заходи, конечно... — и Павел отключился.
Добежав до ванной, он сунул ногу под струю ледяной воды.
Почувствовав облегчение, пошёл открывать дверь, в которую уже стучали, и после крепкого рукопожатия, пригласил Игоря войти.

Они сидели в кухне и пили по второму бокалу кофе.
— Слушай, Пашка, так что всё-таки произошло? — Расскажи конкретнее...
Павел рассказал подробнее, с самого начала, не забыв упомянуть Люську Селезневу, из-за которой и произошёл конфликт.
— А почему ты не ищешь жену? — С ней могло произойти всё что угодно, сейчас столько неадекватов развелось.
— Интересно, где я её должен искать? — Павел начинал заводиться. — Ты знаешь? Посоветуй.
— Для начала нужно обзвонить больницы и морги...
Павел пристально посмотрел на Игоря, но справочник достал.
Спустя час мужчины сидели в раздумье. Каждый думал о своём.
— Уже хорошо, что в больнице и в морге Лёли нет, — глубоко вздохнув, подал голос Игорь.
— И не говори,— вторил Павел.
— Давай думать... Какие у нас варианты?
— И какие же?
— Неужели ничего не приходит в голову, — не унимался Игорь.
— Ничего,— обречённо закончил Павел.
— А вот мне пришло. — Игорь посмотрел на друга. — Первый вариант: Лёля не хочет тебя видеть, то есть она скрывается .— Второй вариант: её скрывают, то есть Лелю похитили.
— Что ты хочешь этим сказать? — похолодел Павел.
— Только то, что сказал. Это предположение.
— Вчера, в новостях показывали фоторобот маньяка, который за неделю убил трёх девушек, — вспомнил некстати Павел.— Ты же не думаешь?..
— Надеюсь, что это не так...
Продолжение следует...

02.

Рыбалка на свежем воздухе — полезное времяпровождение. Трудно представить себе более приятный отдых от городской суеты и шума, чем рыбная ловля.
Была бы только хорошая погода и настроение.
Мужчины забрались в лодку, завели мотор и понеслись туда, где обычно ловили рыбу.
На нужном месте Антон развернул лодку бортом к течению и закрепил сбросом якорей.
Друзья достали снасти для ловли леща - кормушку с мотовилом, на которое намотана леска, и само кольцо. Кормушка представляла собой металлический сетчатый мешок, куда парни положили приманку и груз, удерживающий её на дне.
Вадим достал пластиковые стаканы, бутылочку пива, и пакетик чипсов.
— Ну давай, братан, по одной и за дело. - Привезу своей Алке шикарный улов.
Антон с другом согласился, чокнулся и залпом выпил.
Они опустили кормушку на дно и зафиксировали с натяжечкой - леской, по которой к ней опустилось кольцо из свинца с поводками и наживкой (лещ любит подвижную наживку).

Парни закинули бортовые удочки, после выпитого молчать не хотелось, потихоньку разговорились.

— Сейчас, часа через два начнётся клёв — сказал Антон, изрядно повеселевший. — Вообще Вадька, я особо не пью, пивка если иногда. — Как Лариска меня бросила, так и начал прикладываться, а раньше и не пил вовсе.
— Как она, не знаешь? — спросил Вадим, — Ларка, хорошая баба была, мне, нравилась.
— Да, неплохо вроде, слышал живёт где-то в Красноярске. — Антон глубо вздохнул, — не сыпь мне соль на рану.
Парень отвернулся и сплюнул в воду, глаза защипало.
— Только не это, как тряпка, ей Богу, столько лет прошло.
 
Друзья, наконец-то, дождались поклёвки.
— Подсекай, заорал Вадим, — и сам выудил крупного леща.
На крючок были нанизаны опарыши, и удочки заброшены в воду. В другой раз выудить рыбу не удалось, сорвалась, прозевали немного, потом всё пошло, как по маслу.
К вечеру мужчины могли похвастаться трофейными экземплярами. Лещи доходили до двух килограммов.
Удовлетворившись удачной рыбалкой, друзья возвратились в посёлок.

Они изрядно устали, пить больше не хотелось. Поставив рыбу в ведре в холодильник, заварили чаю, и поднялись на второй этаж поиграть в бильярд...

Только под утро, Алла, забылась тяжёлым сном. Ей снились какие-то монстры, которые гнались за ней, крича и потрясая кулаками. Женщина прибавила хода, обрадовавшись, что оторвалась от них, но тут же резко остановилась. Впереди стоял ещё один, в его руке был огромный камень.
Алла не успела среагировать. Почувствовав сильную боль в сердце, она упала на дорогу.

Вадим заходил в квартиру осторожно, боясь разбудить Аллу и Серёжку. Сегодня утро воскресенья, и он, наконец, решил побыть с семьёй.
Разложив рыбу по пакетам, мужчина убрал её в морозильник. Приняв душ, заварил крепкого чая, чтобы окончательно прийти в себя и только потом приоткрыл дверь спальни. Но она была пуста. Мужчина, ничего не понимая, пошёл в комнату Серёжи. В ней тоже никого не было. Куда они могли подеваться, время семь часов утра?

Вадим ждал до восьми часов. Потом резко встал и пошёл к соседке напротив.
Он машинально нажал на звонок, время тянулось долго.
Наконец, послышались шаги и открылась дверь.
На пороге стояла соседка Люба и Серёжка — их усыновлённый сын.
 — Вадик, Алла в больнице — сердце.
— Люба, в какой больнице жена? Посиди с Сергеем, не могу забрать. Мне нужно её увидеть, понимаешь? — Вадим говорил отрывочными фразами.
— О чём разговор, ступай к жене, посижу сколько нужно, — Люба стояла на пороге, наблюдая, как Вадим, сначала заскочил в свою квартиру за сумкой, а потом понёсся вниз по лестнице.

Он летел, как ураган, благо на пути ему никто не попался, иначе бы неотложку вызывали ещё кому-то.

Около 6-й городской остановилось такси. Мужчина расплатился с водителем, и захватив с собою сумку, пошёл в больницу.
В справочной ему ответили в какой палате лежит Шевцова Алла Геннадьевна, предложили одеть халат и бахилы. Но прежде чем он пройдёт в палату, должен найти заведующего отделением и лечащего врача его жены, Алмазова Рамира Сабировича.
Поднявшись на лифте на 6 этаж, Вадим, всё-таки заглянул в палату интенсивной терапии, где судя по всему находилась его жена.
Алла лежала с закрытыми глазами, белая как полотно и у Вадима защемило сердце.
— Родная, прости меня... — Ты только живи!..
Продолжение следует...

01.

Алла и Вадим женаты пять лет. Жили хорошо, любили друг друга, как им казалось. Алла работала продавцом в супермаркете в рыбном отделе. Зарплата хорошая, на праздники выдавали пайки на две тысячи рублей. Её уважали. Она никогда никому не отказывала в помощи.
Вадим отучившись на крановщика, работал на стройке. Работа нравилась, да и зарплата приличная. За пять лет совместной жизни они накопили деньжат, купили машину, съездили на море и всё бы ничего, но ребёнка им Бог так и не послал. Вадим давно смирился с этим, а Алла так и не смогла. Подруги давно обзавелись детьми, а она осталась бездетной и болезненно это переживала.

Алла вся измучилась и в один прекрасный день уговорила-таки мужа съездить в детский дом приглядеться к детям, по-возможности выбрав ребёнка для усыновления.
Заведующая долго с ними разговаривала, со своей стороны, пообещав помочь. Алла с Вадимом посмотрели деток. Все казались такими хорошими, что будущим родителям стало их по человечески жалко. Вадим утешал жену, говорил, что у них, обязательно, всё будет хорошо.

Алла начала собирать документы на усыновление. Ей понравился тихий мальчик Серёжа, который стоял один у окна, когда они с мужем шли по коридору детского дома. Его печальный взгляд остановился на лице Аллы, перевернув и исполосовав всю её душу. Изначально, она хотела взять девочку, и даже присмотрела там одну. Но всё решил тоскливый, умоляющий взгляд Серёжи. Когда Алла сказала об этом Вадиму, чтобы услышать его мнение, он предоставил право выбора ей.
И Алла всё решила сама. Сбор документов подходил к концу, навалилась усталость, но вместе с тем, безграничное счастье.
И вот настал долгожданный день! Серёжу торжественно ввели в четырёхкомнатную квартиру и дали с ней ознакомиться, предварительно, показав ему уютную комнату, в которой тому предстояло жить.
Алла не могла поверить своему счастью. Мальчик был очень покладистый: выполнял все её просьбы, ходил в магазин, и даже помогал ей готовить.
Лето подходило к концу, и скоро Серёже предстояло пойти в школу, в первый класс. Восемь лет ему исполнится в конце сентября.
Вадим принял Серёжу доброжелательно, но через неделю стал приходить домой поздно, чего прежде никогда не случалось, объясняя свои задержки большой загруженностью на работе.
И в один прекрасный день совсем не пришёл ночевать, и Алла всю ночь не спала, переживая за мужа.

Антон Рябинин, закадычный друг Вадима ещё со школы, пригласил его к себе на дачу: отдохнуть и порыбачить.
Перед тем как отплыть на моторной лодке в уютный домик Антона, друзья, как следует пригубили коньячку, закусив его парой долек лимона.
Уму непостижимо как им удалось не свалиться за борт в реку Ольшанку, и не пойти ко дну, до сих пор остаётся загадкой.
Они подрулили к элитному посёлку "Орион", построенному пару лет назад. Домик Антона, (на самом деле коттедж), находился ближе всех к реке. Друзья, оставив лодку на приколе, забрав с собой рюкзаки, на подкашивающихся ногах, (сказывалась большая доза спиртного), двинулись к дому.
Антон, открыв массивные ворота, пропустил друга вперёд. Мужчины побросав вещи у порога, завалились внутрь.
— Слушай, Антоха, давай на второй этаж, выпьем по бутылочке пивка, и пойдём рыбалить, — предложил Вадим.
— Нет, друг, на второй не полезем, вдруг навернёмся. — Давай, прям здесь, в гостиной!.. — сказал здравомыслящий Антон.
Мужчины уселись на диван, обтянутый тёмной кожей, и разливали пенящееся пиво, извлеченное из мини-бара, предусмотрительным Антоном.
— Слышь, Вадик, а чего ради вы решили с Алкой взять ребёнка из детдома, заметь, чужого? — поднял Антон больную тему.
— Понимаешь, друг, Алку стало жалко. — Она же увидит на улице ребёнка и несётся к нему: то конфету сунет, то яблоко. — А потом скулит весь день, как больная собака. — Думал получится у меня, выдержу... ан нет, не смог. —Смотрю я на этого Серёжу, чужой он — не мой. — Ума не приложу, что теперь делать?.. Алке в глаза смотреть боюсь. Могу сорваться, нагрубить. — Сам же позволил и от этого ещё хуже.
— Ладно Вадька, что теперь говорить, терпи.
Друзья ещё выпили по одной и стали собираться на рыбалку.
Удочки, снасти были приготовлены заранее. Спиртное, съестное тоже. Какая же рыбалка без выпивки?
Продолжение следует...

Катя собралась разводиться с мужем. Сколько можно терпеть его попойки с друзьями, измены, корпоративы.
Но прежде чем подать на развод, девушка решила сходить к психологу.
Записавшись на платный приём на ближайшее число, Катя спросила Игоря, что он думает о разводе. Муж, покрутив пальцем у виска, сказал жене, что она больная.
Вот так всегда, одна кругом виновата.
Катя пришла на приём к психологу к 16:30, неуклюже дёрнула дверь, и ввалившись в кабинет, сказала: "Здрасти!"
Молодой человек, сидевший за столом, пригласил её войти, а не толочься на пороге, указав на широкое кресло, стоявшее напротив.
Усевшись поудобнее, Катя подняла на психолога глаза и предательские слёзы потекли по румяным щекам.
— Что с вами? — спросил молодой человек, — может быть воды?
— Да, пожалуй, — ответила Катя и начала свой рассказ.
Она рассказала обо всём: о знакомстве с Игорем, об их отношениях до того момента, как он сделал ей предложение, о самой свадьбе, постепенно, переключаясь на работу, друзей, корпоративы. Следом поведав о молоденьких секретаршах, которые никогда не задерживались надолго.
Наконец, Катя закончила, и с надеждой посмотрела на молодого человека.
Тот глубоко вздохнув, уточнил, что она намерена делать.
Катя ответила, что разводиться.
Мужчина, подумав для приличия, предложил ей не затягивать с этим делом. Девушка потеряла дар речи,
возмущённая до глубины души. Это что же за психологи пошли? Не пытаются даже видимость создать, что стараются помочь. Вслух она не могла вымолвить ни слова.
И тут резко открылась дверь и на пороге возникла приятная дама лет сорока. Увидев молодого человека за столом, попросила освободить помещение, сказав при этом, что они поговорят дома.
Парень чмокнул женщину в щёку и покинул кабинет.
— Итак, я вас слушаю — пропела женщина, как Катерина потом поняла, психолог.
— Извините меня, ничего не нужно, у меня всё в порядке! — выскочив за дверь, Катя бежала по коридору, пытаясь догнать парня, чтобы сказать ему спасибо; поняв, наконец, что ей нужно делать...
Никакие психологи не помогут, если прошла любовь. Разбитую чашку, как говорится, не склеишь...

Снова пасмурный день, на душе одиноко и холодно.
Всюду серые мрачные лица кирпичных, панельных домов.
Воробьям и голубкам на улице ветренно, голодно.
Птицы зябнут и жмутся друг к дружке ступая на зимний покров.

Я в окошко смотрю, почему-то нет сил, нет желания,
Чтоб проветриться, выйти гулять и немного вдохнуть благодать.
Я себя добровольно почти обрекла на изгнание,
Скрылась в тихом, уютном мирке, просто чтобы себя наказать.

Во дворах исчезают собаки, гулящие кошки,
Тихо шепчет погода кому-то, что ночью почти минус два.
Вновь дождём заливает балконы, карнизы, окошки.
Осень в самом разгаре, на небе бушует шальная гроза...

В етер кружит полдня, мягко стелет на землю
И скры белые, что отдают облака.
В от и снег -- атрибут для зимы неотъемлемый,
А душа у помощника, знать, широка.
Т ихо льётся, напевно, мелодия звонкая.

Д ень подходит к закату, приветствует ночь.
Е ли, сосны, берёзы - материя тонкая,
К ак-то нужно укрыть, постараться помочь.
А лебастровый снег раскрывает объятия,
Б ыстро кутает ветви и дарит тепло.
Р окировка прошла, и конец предприятия,
Ь (а деревьям зимою вдвойне повезло).

О зёрная гладь умывалась дождём:
К олючим, холодным, таким долгожданным.
Т ропинки в лесу серебрились снежком,
Я нтарные листья теперь уж с изъяном.
Б ытует в народе уж мненье о том --
Р омантик в душе вечно выглядит странным.
Ь

Н ебо ночью роняло пушистые хлопья,
О деялом укутав леса и поля.
Я ркой крошкой посыпаны улицы звёздной,
Б рилиантами светятся реки, моря.
Р омантичное утро проснулось не поздно,
Ь (подготовив приход самого декабря).

10
Я извернулся, повалил мучителя на землю.
Мы так катались по траве, в глазах лишь только злоба.
Всё, как нарочно, я давно насилья не приемлю.
Почувствовал себя теперь вдруг сиро и убого.

Он проклянал меня в тот миг, впиваясь больно в горло.
Кровь прилила потом к лицу, но хлынула обратно.
Он так давил на шею мне, с усильем, до упора.
Как смог я глубоко вздохнуть, совсем уж не понятно.

Я сфокусировал свой взгляд на чём-то неподвижном.
А он лежал мешком на мне, как видно без сознанья.
Такой красивый нежный франт, конечно же престижный,
Всё получавший по щелчку, не испытал страданья.

Его слегка я оттолкнул, чтоб как-то мне подняться,
Пытался встать, но я не мог, кружилась голова.
И вот протянута рука, я пробовал хвататься,
Тогда услышал я сквозь ночь такие вот слова...

Мой дорогой надёжный друг, держись за мою руку,
Вставай, пойдём скорей домой, теперь ты не
один.
Прости меня, я до сих пор испытываю муку ,
И поняла, мне нужен ты, мой царь, мой господин!..

Сереет всё больше октябрьское небо,
А тучи набухли холодным дождём.
И люди на старте, как-будто в забеге,
Сейчас же бегут по домам, напролом.

Порывистый ветер терзает так сильно,
Стенает и рвёт, и кидает зонты.
И вот уже льётся из тучи обильно,
Кричат и бегут в подворотни коты.

И вот постарела уж осень -- царица,
А летом была ещё та молодица!
Теперь в оборот захватила тоска.

И дождик косой хлещет полные лужи,
Как-будто грозит нам метелью и стужей.
И осень нам скоро уж скажет "пока!"

9
Зайдя в квартиру, был смущён не подавая виду,
Налил стакан простой воды и дал ей залпом выпить.
Я наконец-то понял вдруг, уж не тая обиду,
Что вот теперь пришла игла, да за своею нитью.

Она смотрела на меня и глупо улыбалась.
А на щеках следы от слёз тянулись -- две дорожки.
Она немного отошла, иль мне так показалось,
Я подошёл и посмотрел на улицу в окошко.

Там тень метнулась от кустов, я замер на мгновенье.
Напряг глаза и увидал, что это бывший парень.
Вот ведь ублюдок, не ушёл, какое напряженье!
Мне захотелось отомстить и по лицу ударить.

Я девушке сказал дождись, я выйду на минутку.
По лестнице летел стрелой, напрягся до предела.
Хотел вдруг положить конец столь неуместной шутке,
И пулей залетев в кусты, свалился неумело.

А тот сказал, что всё... конец, и наступил на горло.
Мне показалось, что тогда дышать я перестал.
И всё сильнее и больней давил на шее ворот,
Ох, как мне захотелось жить, сейчас я осознал...
Продолжение следует...

3

Наял до утра провалялся без сна,
Он глаз не сомкнул, было странно и тяжко.
Измаявшись весь, он глядел вглубь шатра .
И мокрый лежал, доконала жара.
И пил лимонад из серебряной фляжки.

Глаза привыкали уже к темноте,
К ним близко теперь он поднёс договор.
Читал досконально, внимая мечте,
Сжимал, теребя тот листок в суете.
Не знал, что себе подписал приговор.

Пора возвращаться уже по домам,
Седлать лошадей, выдвигаться обратно.
А как он скучал по родимым местам,
И сколько же можно скакать по горам.
И где всё же Торна, совсем не понятно.

А Торна стояла сейчас на горе.
Смотрела на лагерь, разбившийся станом.
Когда ж уберутся враги те к себе,
Она доверяла всецело судьбе.
Не знала она, что поймают обманом.

Засунул Наял в потаённый карман,
Запрятал, однако, поглубже бумагу.
Покинуть скорей бы то лежбище, стан,
Домой собираться заставил весь клан.
Он войско своё наградит за отвагу.

Наял приближённым к себе дал наказ:
Собрать и шатры, и весь скарб до полудня.
Вокруг оглянуться пришлось, и не раз,
Чтоб выполнить с честью отд`анный приказ.
Тогда начались монотонные будни.

Время никогда не повернётся вспять,
Остаётся человеку память.
Можно много каждодневно вспоминать,
Этим очень больно сердце ранить.

Можно спрятаться поглубже от проблем,
Не всплывая даже на поверхность.
Начертить немало планов, мыслей, схем,
Проявляя крайнюю беспечность.

Где-то слишком глубоко внутри, на дне
Заблудился маленький ребёнок.
Он младенец, как ни посмотри, вдвойне,
И не вырастает из пелёнок.

Проще стало жить, не хочется взрослеть,
Получая долю снисхожденья.
Мы же молодеем только лишь на треть,
А стареем быстро, во мгновенье.

Не успеешь оглянуться — на краю.
Пропасть — вниз и вверх летишь — качели.
Главное теперь, чтоб жизнь прожить свою
Правильно, не так как мы хотели...

Седую голову склонив, старуха шла на казнь
В лохмотьях грязных, при ходьбе проглядывало тело.
Картина боли на челе
рождала неприязнь
У тех людей, что рядом шли и погибали смело.

Седая женщина прикрыв своё лицо руками,
Шепча молитву и прося прощения у Бога.
Вдруг поняла, что боль свою не выразить словами,
Тогда из чрева поднялась её печаль-тревога.

Вдруг не успеет рассказать, очистить сердце, душу,
Грешила, праздно веселясь и не было ей дела
До мужа и больных детей, ей не хотелось слушать
Их жалоб, стонов и мольбы... царица беспредела.

И вот тогда пришла беда, она пила, курила.
Явившись ночью иль с утра, когда уснули дети,
Когда горел в деревне дом, Бог оказал ей милость.
Она жива, детей уж нет, теперь за всё в ответе.

Перестрадала, боль ушла, её душа сияла.
Держалась прямо голова, не чёрная -- седая.
Лицо в морщинах в тридцать лет, жизнь начала сначала,
Зато очистилась сполна, теперь она другая...

2
Я закрыл мастерскую и отправился восвояси. К Марийке идти не хотелось, настроение испортила Эльза. Вот как у неё так получается? Вроде бы ничего особенного не произошло, а на душе погано.

Марийка сидела в кресле и смотрела на себя в зеркало. Наконец-то они уехали из страны, дома становилось совсем невмоготу. Как теперь жить? Нужно привыкать, нужно... Ещё этот парень, как его зовут? Кажется Костя, да точно!.. Что мне с ним делать? Как всё сложно?..
Эльза сидела за рулём своей машины и злилась. Как она могла так сплоховать? Зачем, ну зачем она выдала свои чувства? Теперь даже друзьями им не быть, а жаль...

Я зашёл в дом и ноги сами понесли меня к Марийке. Я ничего не мог с собой поделать, она уже открывала дверь.
— О, Костя не ожидала, проходи, — Марийка отъехав немного назад пропустила меня вперёд.
— Марийка, может я не вовремя? Ты скажи, если что...
Я стоял и мямлил, язык не слушался меня. Со мной такое было впервые.
— Ничего, давай сразу на кухню, угощу тебя кофе.
Я прошёл в кухню, наблюдая за Марийкой. Как у неё всё споро получается. Она быстренько заварила кофе, разлила по чашкам, поставила печенье и предложила мне присесть.
Мы сидели, пили кофе и смотрели друг на друга.
— Марийка, ты меня прости, конечно, но что с тобой случилось? — начал я с места в карьер.
— Костя, давай в другой раз, это очень длинная и неприятная история, я пока не готова ни с кем делиться, — Марийка опустила глаза, скрывая свои чувства.
— Хорошо, я не настаиваю, расскажешь, когда будешь готова, — я был несколько разочарован.
Мы ещё какое-то время пообщались и я собрался уходить. У порога я наклонился и слегка поцеловал Марийку в щёку и тут же закрыл за собой дверь. Прислонился к стене, едва переводя дыхание.
— Что это было? — я не ожидал от себя такой прыти.

Что же Марийка? Она сидела в кресле и улыбалась. Этот Костин порыв был до того неожиданным, что девушка не знала, как к нему отнестись.
Ей давно не было так хорошо и спокойно. Быть может всё к лучшему? Время покажет...

Я зашёл в пентхаус и расположился на крыше. Мне было над чем подумать. Лёжа на кушетке я смотрел в звёздное небо, вспоминая свой мимолёный поцелуй. Моя душа находилась в смятении, и в тоже время наполнялась нежностью. И тогда я понял, что влюбился бесповоротно.

А Эльза зависла в ресторане "Кондор".
Она сидела за стойкой бара и пила третий стакан виски. Перед глазами, в который раз, вставала картина белокурой девушки, бегущей по песку.
Кто она? Откуда взялась? Эльза негодовала и жалела, что не смогла вовремя заткнуться.
Но, может всё ещё наладится. Нужно исчезнуть на неделю, предоставить Косте свободу, а потом появиться как ни в чём не бывало.

Клим сидел за столом в своём доме в посёлке Брагин и размышлял. Он не мог понять куда исчезла Марийка. Андроник, закадычный друг, говорил ему, что Барановичи собираются уезжать и даже назвал приблизительную дату отъезда. Может быть они не уехали, а скрываются где-то у родственников. В начале июня он видел на вокзале девушку в инвалидном кресле, но это была не Марийка...
-- Ты, не спрячешься от меня, слышишь, дорогая, я обязательно тебя найду... Жди...
Продолжение следует...

Работая на приборостроительном заводе в гальваническом цехе, однажды, услышала рассказ моего непосредственного начальника, Валентины Петровны.
На территории завода осталась одна единственная столовая, с прилежащим к ней буфетом на первом этаже. У кого было много работы или хотелось отдохнуть в обед лишнюю минутку, ходили за продовольствием в буфет.
В этот раз Валентина Петровна в столовую не пошла, свернув решительно в буфет, прикупить каких-нибудь пирожков к чаю.
Заняв очередь, начальница начала разглядывать витрину. Там лежали салатики, упакованные в пластмассовые контейнеры, варёная картошка, яйца, рыба, печёнка, оладьи, йогурты, ряженка.
Впереди неё, через одного человека, стоял военный, тоже разглядывающий витрину. Посмотрев на варёные яйца, он скривился и обратился к продавщице.
-- Женщина, помилуйте, а почему вы продаёте грязные яйца? Вы, вообще, моете их перед тем как варить?
Продавщица, посмотрев с недоумением на военного, крикнула в сторону подсобного помещения: "Валяяяяяя, помой офицеру яйцааааа!"
Военный потерял дар речи. Он то краснел, то бледнел, в конечном итоге, просто выбежал из буфета, так ничего и не купив.
Валентина Петровна прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться в голос...

Это было бы смешно, если б не было так грустно.
Мне почему-то не хотелось оказаться на месте того военного.
Зачастую всё делается без задней мысли, а по-итогу получается очень обидно. Мы бросаем слова, делая больно другому человеку. Всё же, прежде чем что-то кому-то сказать, нужно как следует подумать, чтобы не оказаться на месте противоположной стороны в будущем...
Не раз убежалась, что жизнь — бумеранг...

Пришла осенняя печаль
С потухшим взглядом серых глаз.
Валившаяся с ног... ей жаль,
Модельный сорвался показ.

Оборванный подол плаща,
Бил сильно по босым ногам.
Она металась, злясь, ища
По подворотням и углам.

Везде собаки да коты --
Какой нерадостный улов.
Сжимая с силою тиски,
Покрыла холодом покров.

Улыбка появилась злая,
Чуть показалась вдалеке,
По лужам медленно шагая,
Девчонка в розовом плаще.

Печаль с разбегу забралась
На шею, крепко обвила.
Проникла внутрь и улеглась
На грудь, потом к ногам стекла.

Но девочка не поддалась,
Была весёлою она.
Набегалась по лужам всласть,
Стряхнув с себя остатки сна...

Печаль очнулась в грязной луже,
Не понимая ничего.
(Могло бы быть намного хуже).
Да, быть печалью нелегко...

8
Я не щадил себя совсем, работал грузчиком в порту.
Почти все деньги отправлял домой я, в помощь маме.
И на себя был очень зол, лелеял вновь свою мечту
С той девушкой сойтись опять, и строил жизни планы.

И ноги сами понесли к знакомому мне дому.
В душе смеялся над собой, ну хватит, сколько можно.
Я так хотел, чтоб было всё, конечно, по-другому.
А голос мне звучал в ушах, что это невозможно.

Я добежал за полчаса и что же я увидел?
Она сидела на скамье, какая-то больная.
Я подошёл, спросил её: " Ну, кто тебя обидел?"
Она молчала, не в себе, но всё-таки родная!

Она смотрела сквозь меня куда-то на дорогу.
Не понимая, что к чему я взял и оглянулся.
Там никого, но всё же я почувствовал тревогу.
Зачем-то крикнул в пустоту и слабо улыбнулся.

Её я поднял со скамьи, прижал и обнял крепко.
Завёл в подъезд и вызвал лифт, закрылись плотно двери.
Она держалась за меня, боясь упасть так цепко,
Но в счастье до сих пор с ней быть, я до конца не верил.
Продолжение следует...

Солнце убегало на зимовку,
Спряталось между летящих туч.
Растеряло к осени сноровку,
Не горит, не светит больше луч.

Рыжина с боков уже облезла,
Пеленой подёрнулись глаза.
Солнце не находит себе места,
По щеке давно ползёт слеза.

Забралось в огромную постель,
Как медведь в берлогу до весны.
Как корабль, что налетел на мель,
Будет ждать, смотреть цветные сны.

И как только дунет лёгкий бриз,
Подтолкнёт тихонечко корму.
Поплывёт корабль, как ценный приз,
Рассекая бурную волну.

Солнца луч коснётся вдруг земли,
И согреет всю своим теплом.
Словно в море синем корабли,
Обретают утешенье, дом...

Какая-то щемящая тоска окутала собою всё пространство.
В охапку захватив уже леса, пошла в разгул с упорным постоянством.
Седым туманом принакрыв дома, взялась припорошить ещё дороги.
Не город получился, а тюрьма... печальный странник, грустный и убогий.

Там где-то у речной излучины,
Припрятано одно сокровище.
Найти его дела поручены.
Хранит большой сундук чудовище.

Ужасно странное и с перьями,
И взгляд его такой таинственный.
Обличье обросло поверьями,
Он там живёт один единственный.

И где-то за семью шлагбаумами,
Стоит там ресторан со столиками.
Намечена в нём встреча с дамами,
И блюдо дожидалось с кроликами.

То принц был ведьмой заколдованный,
При виде дам, стал очарованный.

Лавируя между двумя шлагбаумами,
На красных шляпках потрясая перьями.
Шёл разговор между смешными дамами,
Они смеялись, сыпали поверьями.

Зайдя в кафе, там заказали кроликов,
Несли подносы, будто бы сокровище.
Минуя, обойдя пять - шесть ли столиков,
Им по пути попался принц-чудовище.

А взгляд из-под ресниц такой таинственный,
Наверно принц какой-то заколдованный.
Остался может быть один единственный.
Он первой дамой сильно очарованный.

Ему те дамы были все поручены,
Он их направил, как в реке излучины.

В отпуск на год лето уходило,
Так всё чётко, плавно у природы.
Столько приключений с нами было,
Будем вспоминать все эти годы.

Стало лето даже в меру душным,
Под конец проникла злая стужа.
Надоело видно быть послушным,
Расхрабрилось и впустило ужас.

Птицы замолчали и не пели,
Никому никто вдруг стал не нужен.
И ручьи совсем уж не звенели.
Растеряли множество жемчужин.

И с опаской шли, припоминая,
Жизнь какого цвета? не цветная?

Песни у костра сидели пели,
Вспоминая прожитые годы.
Голоса во тьме лесной звенели,
В лоне сказочной ночной природы.

Словно миллионами жемчужин,
Небо всё усыпанное было.
Каждый пел о том кому он нужен,
Лето постепенно уходило.

Вечер был на редкость очень душным,
Темнота -- она была цветная.
Каждый показался нам послушным,
О своей любви припоминая.

Но в сердца вселилась злая стужа,
Извлекая на поверхность ужас...

Метаморфозы всё же у природы,
То пекло, то сковала сразу стужа,
Вот были раньше и другие годы,
Что не вселяли в наши души ужас.

И не был воздух, как сегодня душным,
И лето никуда не уходило.
Вокруг всё было тихим и послушным.
Не верите, но это точно было.

И мелочь каждую припоминая,
Ведь сколько в нашей жизни их, жемчужин!
То чёрная, то белая, цветная!
И этот весь букет, конечно, нужен.

И птичьи голоса кругом звенели,
Мы с ними о любви, сегодня, пели.

Забрала пространство злая стужа,
Вот так катаклизмы у природы!
Всё померкло, полиняло... ужас!..
Не забудут люди эти годы.

А ведь было время песни пели,
Веселились, всё припоминая.
Голоса летели и звенели,
Потому что жизнь была цветная.

Океаны и моря полны жемчужин,
Зверь лесной становится послушным.
Друг хороший человеку нужен,
Чтоб и воздух чистым был, не душным.

Это время скажем точно... было,
Просим, чтоб оно не уходило.

Лето неохотно уходило,
Запечатано в чип-код природы.
Говорило, как прекрасно было,
И что память сохранит те годы:

Где под елью вечерочком душным,
Лето млело и припоминая,
Всё казалось милым и послушным.
Жизнь такая яркая цветная.

Там на ветках птицы песни пели,
И хвалились кладовой жемчужин.
И ручьи журчащие звенели,
Лесу ведь покой совсем не нужен.

А потом вдруг появилась стужа,
Всё замёрзло и погасло... ужас!..

Нашу жизнь очень сложно понять,
Кто в ней царь, господин, кто слуга.
И не просто соткать кружев гладь,
В заполярье прожить, где снега.

И летят вереницей года,
Вот их след затерялся вдали,
Только ветер шумит в проводах,
И уносит остатки с земли.

Мне казалось я правильно жил,
Или это казалось лишь мне?
Животу и богатству служил,
При кровавой ли, бледной луне.

И теперь точно издалека,
К нам сквозь время тянулась рука.

-- Мадемуазель, вот вам моя рука!
-- Ах, если вы доверились бы мне...
Так начал речь свою издалека,
Влюблённый при сияющей луне.

-- Поймите, что для вас я только жил.
-- Должны же вы теперь меня понять!
Я верой-правдой вам всегда служил...
Он говорил, смотря на моря гладь.

-- Люблю уже вас долгие года,
Ваш любящий и преданный слуга.
Гудел ужасно ветер в проводах,
И наметал несметные снега.

Не видно и ни неба, ни земли,
Лишь рой снежинок, кружащих вдали.

Пронеслись мимолётно года,
Всколыхнув моей памяти гладь.
Словно ветер гудит в проводах,
Как мне музыку эту понять?

Для чего-то на свете я жил,
Крепко держит сценарий рука.
Мельпомене исправно служил,
Музе вечной издалека.

Есть два полюса разных земли:
Где-то только ветра и снега,
Где-то жарко смертельно вдали.
Я всего лишь букашка, слуга.

Может это привиделось мне
При таинственной бледной луне.

На горных вершинах сияют снега,
Которую ночь они видятся мне.
Стою у подножия, будто слуга,
Красивы, могучи при яркой луне.

Я долго тогда на чужбине служил
От дома родного, конечно, вдали.
В горах величавых с рождения жил.
За пазухой гортку носил я земли.

Стоял на мостке, всюду водная гладь.
Глаза прикрывала от солнца рука.
Чужбину мне сердцем своим не понять,
Хоть очень красивая издалека.

Летели-летели тихонько года,
А ветер качал до сих пор провода...

Ветер сильный качал провода,
Брал нахрапом, и издалека.
И тихонько листая года,
Показалась на небе рука.

Там в обители зла кто-то жил,
Он не спал лишь при полной луне.
Тёмным силам исправно служил,
Приходил каждой ночью ко мне.

Ветер -- он исполнитель, слуга,
Всё равно мне его не понять.
Наметает большие снега,
И колышет морскую он гладь.

Порезвится немного вдали,
И летит в дом родной от земли.

16
На утро, ни свет, ни заря, встала Рита,
Почувствовав, словно она вся избита.
Нет, нужно заканчивать эти дела,
Опять будет кругом идти голова.
Сейчас после кофе скажу обо всём,
Чтоб не было и сожалений потом.

Ушли погулять уж Аннет с Елисеем.
Мне нужно спокойнее быть и смелее.
Чтоб не было поздно, ведь жизнь коротка,
Не знает никто, что готовит судьба.
Эх, ладно, сегодня не выйду на сцену,
Аннет пусть поёт и танцует на смену.

И духом вопрянув к себе ушла Рита.
Убрав в шкаф костюм, что висел так открыто.
Закрыв на замок, убрала ключ в карман,
Ведь это для дела, совсем не обман.
Сама собралась и пошла в магазин,
И долго стояла одна у витрин.

И чьи-то по сердцу скребли коготки,
А может вернуться?.. Но мне не с руки.
В конце-то концов, почему я страдаю?
Где правда, где ложь, ну откуда ж я знаю?
Вот пусть хоть на место встаёт голова...
И в этом была я, конечно, права!

Аннет Елисея поспать уложив,
И чайник на кухне уже вскипятив,
Зашла по пути и к подруженьке Рите.
И смотрит, что двери у Риты открыты.
Зашла, никого... это что за дела?
Кругом тишина, знать подруга ушла.
Продолжение следует...

В одной негусто заселенной деревушке, название выветрелось из головы, по причине девичьей памяти, жила верующая бабушка.
Она была истинно верующая, одна на всю деревню.
Всегда и во всём она полагалась только на Бога!
Молилась ли о какой-то нужде, благодарила ли за что-то, Бог всегда слышал и отвечал на её молитвы, так или иначе.
Многие люди не понимали этого и даже подшучивали над ней, говоря сколько можно протирать коленки и бить поклоны до земли, моля не существующего Бога. Вот у них и без Бога всё хорошо! Так проходили дни, ничего не менялось, бабушка до сих пор молилась, остальные жили припеваючи: ели, пили, гуляли. И вот однажды... никто сначала даже не понял в чём дело, начался пожар. Горела деревня, огонь полыхал и бесновался, перекидываясь с одного дома на другой. Жители в панике выбегали во дворы, совершенно, раздетые. Они ничего не могли понять, поэтому стояли голосили на улице и смотрели на догоравшие дома с расширившимися от ужаса глазами.
И тут кто-то заметил, что среди них нет верующей бабушки. Они побежали к её дому, до которого не успел дойти огонь, и вместе начали кричать, чтобы она поспешила выйти. Но старушка не выходила, это было непонятно, и удивительно одновременно. Жители перестали сокрушаться о своих домах, всё равно ничего не вернёшь. Теперь они ждали когда загорится дом верующей бабушки. Огненная стихия приближалась и люди смотрели во все глаза и уже рисовали себе картины, как огонь расправляется с домом старушки.
Когда огонь дошёл до дома верующей старушки, он взметнулся вверх, как-будто кто-то поставил преграду, а затем перекинулся на соседний дом. Жители запаниковали. В чём дело? Почему?
Но факт остаётся фактом, деревня выжжена дотла. А дом верующей бабушки так и стоял немым укором посреди деревни, цел и невредим.

Недавно вспомнила из ряда вон выходящий случай, который видела в годы своей дикой молодости, в новостях. Если честно, не помню в каком точно это было месте, поэтому не буду напрягаться.

Высоко в горах в одном поселении жила долгожительница, которой недавно исполнилось 135 лет.
Эта местность изобиловала виноградниками, которые выращивали местные жители, и из которых в дальнейшем изготавливалось очень вкусное красное и белое вино.
Жители питались своими овощами, фруктами, что в купе с чистым горным воздухом намного продлевало им жизнь. Через какое-то время в это поселение приехал корреспондент. А дело было вот в чём...

Долгожительнице, до сего момента, исправно платилась пенсия, но в один прекрасный день её перестали доставлять. Родственники написали жалобу президенту и просили справедливости.
Корреспондента провели в дом, больше похожий на юрту. На циновке лежала огромных размеров женщина, закутанная в пестрое одеяние, на голове её был повязан платок, по-типу хиджаба.
По её необъятной груди ползали маленькие детишки. Как потом выяснилось -- пра-пра-правнуки.
Корреспондент несколько раз запечатлел бабушку, а его ассистент продолжал снимать действо на камеру.
Долгожительница была в здравом уме и обладала прекрасной памятью, что несколько обескураражило корреспондента, так как он собирался увидеть полуслепую, в маразме старуху. Подойдя поближе, он начал задавать бабушке интересующие его вопросы.
Чем вы питаетесь: что едите на завтрак, на обед, а на ужин? Женщина, а она была истинной женщиной, с удовольствием рассказывала о своём рационе, не забыв упоминуть, что перед каждым обедом выпивает ровно бокал превосходного красного вина, что питается исключительно овощами и фруктами со своего огорода. Единственное, что её напрягает -- это огромная масса тела, поэтому ей очень сложно передвигаться и она по-большей части лежит.
Когда у корреспондента закончились вопросы, бабушка, посмотрев на него в упор, задала один единственный вопрос.
Почему ей перестали платить пенсию?
На что немного опешивший корреспондент, выдал сразу: " Так сказали, столько не живут!.."

В одном местечке жил один священник со своей многочисленной семьёй. Он считал себя истинно верующим человеком. Благодарил Бога за пищу, которую ел, за покупки, которые покупал, за жизнь, которую имел. Но всё это было по-инерции, по накатанной, как положено. Он не вдумывался в смысл произносимых фраз, всё делал мимоходом, спонтанно.
И вот, однажды, ему предстояла дальняя поездка в другой город, на служение. Он собирался взять с собой всю семью: жену и детей. Готовился по-скорому, как обычно, чего рассусоливать. В эту ночь перед поездкой ему приснился Иисус и попросил взять его с собой. На что служитель Божий ответил, что для Него не будет места в машине, так как он берёт с собой всю семью. Но предложил Ему место в багажнике.
На утро вся семья была в сборе и готова к отъезду.
Не доезжая до города N, на 142 километре, произошла страшная авария. Огромная фура на космической скорости врезалась в синюю Тойоту. Выживших нет, но вот что удивительно, у машины остался невредимым багажник...

7

Дошёл и встал в молчании на перепутье трёх дорог,
Куда пойти: направо, прямо или всё ж налево?
Лицо моё кривилось от раздумий и сплошных тревог.
Настигла, догнала меня сложнейшая дилемма.

Пойти налево, значит, возвратиться в дом родимый свой,
Или направо повернуть — остаться, не сломаться.
А может быть пойти назад, душевный обрести покой,
И в джунглях городов больших навечно затеряться?

Есть для меня ещё надежда всё же сделать верный шаг.
И быстро зашагать вперёд, идти лишь только прямо.
Возможно выбросить наверх, на время сдавшись, белый флаг.
И вспомнил в этот трудный час свою родную маму.

Когда был бит, я вспоминал слова: " Ты не сдавайся, сын".
Иди наперекор судьбе, как тот баран упрямый,
Который для овец своих был муж, и царь, и господин.
Поехать сможешь ты тогда на острова-Багамы.

Я долго думал и страдал, и вот решил остаться.
Стоять смотреть, издалека, отныне моя участь.
Мешки грузил, болят бока, ну как тут не смеяться.
Но где-то ровно через год, всё изменил вдруг случай.
Продолжение следует...

1
Хочу рассказать о девочке, с которой я познакомился будучи совсем молодым. Это очень интересная и поучительная история.
В то время я жил с родителями в элитном районе в пентхаусе на Остоженке. Обожаю последние этажи, чувствуешь себя на седьмом небе от счастья и причастным к всевозможным чудесам.
В то время я был совершенно беззаботным и мог позволить себе всё, что только хотел. Родители мои -- режиссёры, снявшие множество бесподобных фильмов. В кинематографическую сферу я, естественно, не пошёл и занялся рисованием.
Как художник я всё ещё был никакой, но организовал уже целых две выставки. Некоторые картины были куплены и вывезены за рубеж.
У меня была подруга Эльза, да именно подруга, но она видимо считала по-другому. А узнал я о её планах на меня, совсем недавно, но всё по порядку...

На Остоженку в пентхаус мы заехали десять лет назад. С Эльзой мы познакомились на её выставке. Она первоклассный художник - портретист.
Её лица на портретах дышали жизнью: улыбались, грустили, мечтали...
Я был заворожён её работами. Эльза наблюдала за моей реакцией, за тем как менялось выражение моего лица.
После выставки она подошла ко мне и предложила выпить кофе. Я согласился, мне хотелось обсудить некоторые картины. Собеседник Эльза была, то что надо. С того момента мы начали общаться, она давала мне советы по поводу моих картин. Советы всегда были дельные и в дальнейшем мне очень помогли.
Она никогда не давала мне повода усомниться в нашей дружбе. У меня и в мыслях не было, что Эльза может питать ко мне более глубокие чувства.
Однажды в начале лета, я шёл домой и увидел около нашей многоэтажки машину, видимо новые жильцы подумал я в тот момент.
Я прошёл было мимо, но случайно бросил взгляд на инвалидное кресло, на котором сидела очень красивая девочка. Я даже остановился, не мог отвести от неё взгляд. Белокурые локоны ниспадали до талии, в волосах был голубой цветок, чёрные как смоль глаза смотрели печально. Я не выдержал напряжения и подошёл к ней, предложив свою помощь. Так мы и познакомились. Девочку звали Марийка, они приехали из Белоруссии. Ей было восемнадцать лет, хотя выглядела она на двенадцать. Они поселились этажом ниже и я первый раз за всё время не мог никак заснуть.
Я ещё не знал, что с ней случилось, почему она оказалась в инвалидом кресле? Милая девочка, но что-то в ней есть такое, что не поддаётся описанию. Мне как художнику было интересно разгадать эту загадку.

С утра я быстренько выпив кофе побежал в мастерскую, в которой я работал. Все знакомые и немногочисленные друзья удивлялись, почему я не сделал мастерскую в пентхаусе? Столько свободного места пропадает... Но я не мог, это не моя территория. Родители часто собирали тусовки, куда стекался весь артистический бомонд Московского общества.
Мне было не комфортно. Я скрывался в своей мастерской, когда мне нужно было побыть одному, подумать или написать очередную картину. Я достал мольберт и собрался сделать набросок беловолосой девочки Марийки с её печальным взглядом, бегущей по песку к морю.
Два часа прошло с тех пор, как я начал работать. Получился неплохой набросок, нужно закончить на сегодня. Мне нестерпимо захотелось увидеться с Марийкой. Я немного прибрался в мастерской и собрался уже уходить, когда в дверь кто-то негромко постучал. Это была Эльза. Пригласив её зайти и предложив ей чашечку кофе, мы разговорились о картинах, о выставках, о новых тенденциях в искусстве, как вдруг Эльза внезапно замолчала. Я посмотрел на неё, пытаясь понять, что случилось. И понял, что она внимательно разглядывает мой набросок Марийки. На её лице была целая гамма эмоций: от удивления, восхищения, до... ненависти. Но это было так мимолётно, что я даже засомневался вначале, не показалось ли мне это. Эльза спросила меня, кто изображён на картине. Я ответил, что просто знакомая девушка. Эльза посмотрела на меня в упор и спросила настойчиво, какая девушка? Я почему-то почувствовал себя, как под микроскопом. Мне стало неприятно, слишком явное, внимание Эльзы. К чему эти вопросы? Просто практикуюсь, рисую. Эльза, поняв, что я не отвечу, решила не давить на меня. И через какое-то время попрощалась и ушла. Интересно, а если бы я нарисовал Марийку в инвалидном кресле, то как бы тогда реагировала Эльза?
Продолжение следует...

Тихо стучится вновь дождик в окно,
Не было солнышка очень давно.
Сумрак в душе и не хочется спать,
Вмиг испарилась, ушла благодать.

Гложет в душе и потерян покой,
Кажется в мире один я такой.
Всюду веселье и всем хорошо!
Что же казалось нам нужно ещё?

Сложно ответить, внутри пустота,
Сплошь доконают дела, суета.
Вроде отлично, но это не так,
Сердце разбито, главенствует мрак.

Ищешь везде и во всём ты подвох.
Но этот мир не совсем всё же плох.
Внутрь пригласи ты любовь, доброту,
Прочь прогони скорбь и злость, маету.

Где бы взять мир и покой для души?
Надо подумать, но ты не спеши.
И загляни внутрь поглубже, в себя.
Там прочитай, что готовит судьба.

Только потом сможешь правильно жить,
Верить надеяться, просто любить.

15

У Риты размазался грим по лицу,
Увидит Пирин и поймёт, что к чему.
Как долго намерена Рита скрывать?
Ведь время, увы, не воротится вспять.
Чуть-чуть оттянуть можно этот момент,
Пирину овации и комплимент.

Но как рассказать и с чего ей начать?
Уж лучше б ему ничего не узнать.
А пусть выступает на сцене Аннет.
Зачем эта путаница, этот секрет?
-- Пойду я, Пирин, до свиданья, дела --
И Рита, простившись, тихонько ушла.

Метро Чаринг -- Кросс, поезда, электричка,
И Рита потухла сейчас, будто спичка.
Опять навалилась такая тоска.
И так всё непросто, но эти бега...
Измучили Риту и вынули душу.
Но голос рассудка всё ж стоит послушать.

Зачем ей влезать в отношенья чужие?
Ведь есть же семья: есть отец и родные.
Скажу всё Аннет по приходу домой,
Что бедный Пирин до сих пор сам не свой.
Ну всё, решено, посижу с Елисеем,
А Аня пускай разберётся живее.

Уставшая Рита домой подошла,
Но Аня с сынишкой давно уж спала.
Ну ладно, что ж делать? Пойду тоже спать.
И Рита упала без сил на кровать.
Во сне Рите снились Пирина объятья.
И кто-то вдали посылал ей проклятья...
Продолжение следует...

Я осени хочу сказать, спасибо:
За тихий шелест ветерка в листве,
За грусть в глазах, за лица без улыбок,
За нудный дождь, стучавший по земле.

Изящна осень, будто балерина.
Красива и ярк`а, как топ-модель.
Художник создаёт свою картину,
И краски льются, словно птичья трель.

Такая разная -- она актриса,
Ласкает взглядом и играет роль.
А завтра может снова удивить нас,
И будет неприметная, как моль.

Роняет на асфальт листок багряный
Уж осень -- королева, не впервой.
Слегка её задел какой-то пьяный,
А дождь с небес укутал с головой.

И снова всё с успехом переменным:
То серость и туманы день за днём,
То солнце ярко светит непременно,
Тогда душа её горит огнём.

Я осени хочу сказать, спасибо:
За необычность, красочность сторон.
И за её нелёгкий верный выбор,
Прийти сейчас, как лучшей из времён!

Вероника вместе с мужем Сергеем, продав свой шикарный особнячок в пригороде, купили однокомнатную квартиру в городе. Решение это далось им нелегко: Вероника даже всплакнула немного. Как же было трудно расставаться с домом, в котором прожили столько лет. Но ещё труднее было расстаться с огородом - кормильцем, где не без ухода Вероники, конечно, росли вкусные овощи и фрукты.
Вероника из года в год закрывала бесчисленные банки: огурцов, помидоров, всевозможных салатов и компотов, икры, варенья...

Ну что теперь об этом говорить, нужно было помочь детям приобрести своё жильё. У Вероники и Сергея было двое прекрасных детей, которые перебрались в столицу.

Квартира была просто замечательная, хоть и считалась однокомнатной, есть где разгуляться.
Кухня -- просто сказка, мечта любой хозяйки: светлая, просторная, с двумя окнами, выходящими во двор. Компактный чудесный гарнитур, плита, мойка, стол, холодильник, огромный телевизор на стене, а самое главное -- большой удобный диван.
Кухню, по большому счёту, можно было считать ещё одной дополнительной комнатой.
Вероника обустроила квартиру по своему вкусу. В нише находилась огромная удобная кровать и платяной шкаф. Этот уютный альков, плавно переходил в зал, где стоял красивый сиреневый диван; напротив коего красовалась тумба, имитирующая камин, а над ней -- ещё один телевизор: ничего лишнего...
Вероника и Сергей потихоньку привыкали к жизни в городе.
С собой им пришлось забрать маленькую комнатную собачку их сына Андрея, породы чихуахуа по кличке Василиса. Собака была довольно старая, по меркам собачьей жизни, и не выдержала бы переезда в другой город.

Кормила Вероника Василису специальным кормом, но собачка постоянно чувствовала себя голодной, и выпрашивала любую еду громким лаем и радостным вилянием хвоста.

Муж Вероники Сергей -- военный, дослужившийся до пенсии, но продолжавший работать, так как никогда не понимал людей, способных лежать целый день на диване.

Вероника работала в другом городе, в большом супермаркете, в отделе кожгалантереи. Её работа заключалась в том, чтобы рассказать покупателю о товаре и помочь ему сделать правильный выбор.
Кроме того ей приходилось раскладывать и развешивать товар и убираться в отделе после окончания работы.

Сергей уехал в рабочую командировку на две недели и Вероника решила побаловать себя, купив что-нибудь вкусненькое. Обычно она баловала своего мужа: готовила различные деликатесы.
Но для себя одной готовить не хотелось. Недолго думая, Вероника купила пол кило дорогого Ичалковского сыра, и поехала домой. Всю дорогу, сидя в маршрутке, она думала о том, как нарежет себе тонкие кусочки сыра, заварит кофейку и будет медленно смаковать.
Наконец-то... она дома!
Вероника выложила всё из сумок и пошла переодеваться.
Придя через какое-то время на кухню, Вероника не обнаружила сыра. Она обыскала всё, но его нигде не было. Теперь Вероника засомневалась, возможно, она забыла его на прилавке.
На следующий день Вероника поинтересовалась у продавщицы, не оставила ли она сыр.
Продавщица сказала, что не оставляла, иначе бы она его, конечно, увидела.
Вероника не знала, что и думать...
Вернувшись домой она насыпала корма Василисе и занялась своими делами. На следующий день Вероника заметила, что собака ничего не ест... "Не заболела часом" -- подумала Вероника.

Так прошёл ещё один день, потом ещё один.
Собака до сих пор ничего не ела. Но на больную она не была похожа... И тут смутное подозрение закралось Веронике в душу. Она быстро подошла к дивану и отодвинув его, обнаружила под ним сыр. Пакет был разорван, но сыра там оставалась ещё добрая половина.
Вероника обомлела, но делать нечего.
- Эх, Василиса, не ожидала от тебя такой наглости -- проговорила Вероника.
Она нарезала мелкими кусочками оставшийся сыр и кормила им Василису целых три дня.
Вот так, однажды, побаловала себя Вероника вкусненьким, и до сих пор вспоминает эту историю со смехом...

Замерзало сердце от чего-то,
Превращаясь в леденящий вихрь.
Там где раньше зарождались ноты,
Голос радости теперь утих.

И тоска великая напала,
Окружив и взяв его в тиски.
Что же нужно сделать для начала?
Где ж найти то средство от тоски?

Чтобы сердце засияло снова,
И запело музыку неся!
Потому что сердца нет другого,
Где лежит та верная стезя?

Чтобы было радостно и ново!
Чтобы было счастье без тревог.
А на шее нужная подкова --
Талисман... но лучше всё же Бог!

Сердце встало резко на распутье
Нескольких прямых-кривых дорог.
Нужно разобраться в своей сути,
Нужно чтобы кто-нибудь помог!

Зазвучит неистовое скерцо,
Отразится в пламенных лучах.
Меркнут блики ледяного сердца
В чудный славный вечер при свечах.

Посерели кругом небеса,
Не хотело вставать нынче солнце.
И с трудом разлепило глаза,
Посмотрело в сквозное оконце.

На земле неспокойно и мрак.
Сильный ветер деревья качает.
Почему же всё именно так?
Листья кружат, летают, летают.

Мчится ветер с усилием вдаль,
(В этот пасмурный день непогожий).
Собирая из листьев вуаль,
И бросая под ноги прохожим.

Трудно людям, державшим зонты,
Прикрываться от ветра руками.
С непогодой сегодня на ты,
Им что ветер, что волны -- цунами.

Ураган с неба мощный, как шквал,
Был обрушен на землю дождём.
Лил он долго и очень устал,
Взят был небом в аренду, в наём.

Посерели кругом небеса,
Опустела у солнца кровать.
Потекла по щеке вдруг слеза,
И исчезло оно, словно тать.

6
Шёл домой потихоньку, дышал глубоко, полной грудью.
Я, конечно, безумно страдал, но в себя приходил.
Отогреться хотел и попить кофейку в тёплой кухне.
По дороге у Бога всё это, я плача просил.

Мне бы выжить, очистить свою бестолковую душу,
Запереться на время, побыть хоть чуть-чуть одному.
Буду думать, вникать, и свой внутренний голос там слушать,
И не выйду, пока всё что нужно я сам не пойму.

Я забрался в свою скорлупу и закрыл плотно двери.
Камнем рухнул на дно истрепавшейся, рваной души.
Мне так жаль -- измотался, устал: всюду раны, потери.
Словно голос внутри говорит мне сейчас: " Не спеши".

А потом я узнал, что тот парень девчонку ту бросил.
Растоптал её честь, в душу ей перед тем наплевав.
И теперь в её душу вселилась зима или осень,
Всё тепло из неё в один миг, совершенно, забрав.

Но а мне вдруг девчонку ту стало так искренне жалко,
Хоть обидела сильно меня, от себя оттолкнув.
Отходила по телу, как-будто огромною палкой,
И стоял в стороне я жалея, немного всплакнув.
Продолжение следует...

А от меня сбежал мой сон,
Какая для меня потеря!
С ним сердце билось в унисон,
Я в возвращение не верю.

Без сна лежу я не дыша,
Глаза не видят, но открыты.
Давно болит моя душа,
И тело, словно бы избито.

Я, будто грузчик, разгружал
Пол ночи тридцать три вагона.
И еле плёлся на вокзал,
Без звука даже, и без стона.

Я, как мустанг, сбежавший вдруг
Из-за закрытого загона.
На морде ужас и испуг,
Природа распахнула лоно.

И под висящею луной,
Скакал в безумстве среди прерий.
Но не обрёл ночной покой,
Ведь в счастье спать, совсем не верил.

Глаза болят, сон не идёт,
Какое это наказанье!
Вот это жизни поворот,
Уеду навсегда, в изгнанье!

14
Поездка в машине теперь с ветерком,
Глаза у Пирина горят огоньком.
Привёз он девчонку, подумав к себе,
Решил рассказать о злодейке-судьбе.
Как плохо ему было жить без неё,
(Его не подводит, однако, чутьё).

Пирин пригласил смело Аню войти,
И сколько же можно сидеть взаперти.
С лица смыть вновь грим он сейчас не просил.
Опять препираться уж не было сил.
Он кофе налил и вкуснейший капкейк
Аннет предложил, и сыграл свой ремейк.

Такой ненавязчивый правильный ход
У девушки вызвал эмоций полёт.
И слёзы потоком текли по щекам,
Пирину респект, а в душе та-ра-рам!
В футляр уже убрана новая скрипка,
Сквозь слёзы Аннет проступала улыбка.

Пирин подошёл к ней, покрепче обнял,
Я просто безумно, Анюта, скучал.
Прости, что сбежал, не простившись с тобой.
Наказан уже я за это судьбой.
И девушка в этот момент поняла,
Что это от сердца, не просто слова.

Как жаль, что она не Аннет, ну так что ж,
А он на *Маре очень сильно похож.
Такой необычный и искренний взгляд,
Смотрящий в упор и ввергающий в ад.
Решила тут Рита спросить у Аннет,
А в чём всё же шарм и Пирина секрет?..

*Жан Маре -- французский актёр.
Продолжение следует...

5
Меня мощная сила несла с глубины на поверхность,
Почему? Для чего? я не знал -- понял только потом.
Отчего в людях часто такая бывает беспечность?
Что играют своею душою, как-будто огнём.

Я продрог и в груди моей всё насовсем замерзало.
Сердце взято, навечно, в стальные такие тиски.
Мне б согреться немного, сменить бы одежду сначала,
И найти средство от неизбывной горючей тоски.

Я развёл небольшой костерок и сидел очень долго,
Грея руки и сердце, а также бессмертную душу.
Кожу будто пронзают, насквозь, огромной иголкой,
Но бурлящую реку мне хочется, хочется слушать.

Только сердце не слышит навязчивый голос рассудка.
Принимается вновь за своё всем, конечно, назло.
Наполняясь кипит -- что же это, опять чья-то шутка?
Что же делать? Не знаю, не знаю... но мне повезло!

Я не умер и жить до сих пор продолжаю, забавно.
Это странно, однако, но всё же я этому рад.
И забуду её, буду жить замечательно, славно.
Брошу эту затею, ведь сам я во всём виноват...
Продолжение следует...

13
Пирин долго бродит по улице Мэлл.
В смятении мысли и он не у дел.
Решается он на ответственный шаг,
Опять он за старое "вот же дурак!"
Нет, раз уж решился, конечно, пойдёт,
Быть может и Аня его уже ждёт.

Вот площадь видна, рядом парк Трафальгар,
И сцена всё та же, спектакля разгар.
А вот неприметный Пирин вдалеке,
С огромным букетом азалий в руке.
На сцене сейчас клоунесса поёт,
И сердце Пирина стремится в полёт.

Всё тот же наложенный мастером грим,
Лица выраженья не видно под ним.
Но голос, как-будто дрожит, сердце тает,
(И девушка та, что о счастье мечтает).
На сцене сегодня поёт снова Рита!
Она смущена и Пирином убита.

В себя не пришла совершенно она,
Внутри свою нишу любовь заняла.
Но что же ей делать? Она не Аннет.
Придётся хранить до победы секрет.
И стыдно и больно, приходится врать,
Учили её, чтоб чужого не брать.

Спектакль закончен, взрыв аплодисментов,
Артистов "на бис", ещё пара моментов.
Пирин уж у сцены, цветы у Аннет.
Поклон, соблюдает Пирин этикет.
Он за руку девушку крепко берёт,
И снова к машине насильно ведёт.
Продолжение следует...

12
Пирин долго думал о жизни своей,
Иметь он хотел очень много детей.
Теперь уж не будет об этом мечтать,
Он стал уже стар, и ему ли не знать:
Всему на земле уготованный срок,
И мир не подарок, он очень жесток.

В кофейню у дома заходит Пирин,
За столиком он постоянно один.
Открытый блокнотик сейчас перед ним,
Там мысли о прошлом под взглядом иным.
Он пьёт по-тихонечку кофе латте,
И полностью вновь отдаётся мечте.

Аннет изменилась, и взгляд и слова,
Что только вчера сорвались с языка.
И больше в ней стало какого-то шарма,
Как-будто вмешалась судьба или карма.
Но всё это лишь говорит об одном,
Он больше влюбляется так с каждым днём.

Подарок судьбы или всё ж наказанье?
Он так убегал беспардонно в изгнанье,
Хотел он спокойствия, мира немного.
Зачем же себя так судить, очень строго.
А может отдаться той страсти опять?
И время само повернётся уж вспять.

Пирин закрывает вдруг резко блокнот,
И ждёт его новый судьбы поворот.
Коль встретил любовь неземную свою,
Готов побывать он с ней снова в раю.
Вздохнув полной грудью сейчас глубоко,
Он голову поднял теперь высоко!..
Продолжение следует...

4

Убегал без оглядки и даже боролся с отчаяньем,
И накрыло меня вдруг стеною дождя.
Я ругался и плакал, как маленький мальчик, отчаянно,
И прощался с тобою навек уходя.

Я намеренно мимо прошёл приютившего дома,
Как достала меня эта странная боль.
Я ввожу организм в состояние временной комы,
Чтоб исчезнуть совсем, раствориться, как соль.

Я решил умереть потому что мне жить не хотелось.
Вновь внутри появилась черна' пустота.
Где же взять мне сегодня стальную решимость и смелость,
Чтоб не видеть, не слышать -- одна маета.

Незаметно дошёл я до горной и бурной реки,
Постоял там немного и прыгнул на дно.
Я наверно подумал, что больше не будет тоски,
Но избавиться мне от неё не дано.

Я почти утонул и подумал, что это конец.
Напоследок, ещё раз прощаясь с тобой.
Но мне руку свою протянул вдруг мой Бог и отец,
И я понял, не стоит бороться с судьбой!..
Продолжение следует...

11
Аннет всё качала сынка на руках,
И высохли слёзы уже на щеках.
-- Спи, мальчик, любимый, спи мой Елисей,
Красивый малыш благородных кровей.
В дверях чуть дыша замерла тут и Рита,
А сердце её уже было разбито.

Аннет положила сыночка в кроватку,
Он мирно сопел, его сон очень сладкий.
Разделась сама и легла почивать,
Но, где же подруга, её не видать.
А Рита шмыгнув потихонечку мимо,
Не знала, что стала сегодня ранима.

Всю ночь размышляла о жизни Аннет,
Давая себе нерушимый обет:
Не есть и не пить, даже не выступать,
Пирина не видеть, в любовь не играть.
Лишь только бы выжил сынок, Елисей.
Решила, что больше не будет страстей.

А Рита металась всю ночь на постели,
С Аннет они разве такого хотели?
Растить обещали они Елисея:
Здоровым и крепким, любя и лелея.
Но вот заболел их любимый сынок,
Неужто закончен земной его срок?

Проникло тихонечко солнце в окошко,
В кроватке посапывал маленький крошка.
Аннет просыпалась, коснулась луча,
Во сне ещё имя Пирина шепча.
На улице громко хор галок галдел,
В кроватке проснулся и милый пострел.
Продолжение следует...

3
Мне обидно, так тяжко, и как-то мучительно больно.
Наблюдал я за ними, как загнанный зверь.
Мне б уйти и сказать: "Слушай, хватит уже, всё довольно!"
И закрыть в своё сердце тяжёлую дверь.

Я принёс ей огромный букет дорогих чайных роз,
Очень любит она этот цвет, эту масть.
Мне так сложно понять эту хрупкую женщину... что ж...
Вновь в тупик завела меня глупая страсть.

Почему? Мне его ты теперь предпочла, почему?
Постоянно вопрос я себе задавал.
Мою душу сжигает лавина огня -- не пойму,
Что же это -- смерч, буря, а может быть шквал?

Я рыдал, как ребёнок, но слышал -- не плачут мужчины.
И поделать с собой ничего я не мог.
То ли слёзы текут, то ли смех без особой причины,
Я страдал и не понял, что сильно продрог.

Ты смеялась задорно и парня к себе прижимала.
Говорила, что любишь безумно его.
Но а этого всё-таки мизерно мало.
Нужно нам кроме слов всё же что-то ещё.
Продолжение следует...

Устроен, однако, наш суетный мир:
Сегодня — никто ты, а завтра — кумир! 
Сейчас ты без денег, потом при деньгах. 
Разутый, раздетый — уже при вещах. 

Упал и валялся, затем ты взлетел. 
Паденьям и взлётам всегда есть предел. 
Но мы с благодарностью сможем принять, 
Всё то что придётся опять потерять? 

И в жизни у нас очень много полос, 
И к чёрной — всегда возникает вопрос: 
Откуда взялась, может кто-то послал? 
За что? Почему, я так долго страдал? 

И люди смирялись всегда, испокон, 
Но мы снова лезем и прём на рожон. 
Опять и паденья и изредка взлёты, 
Мы падаем вниз и считаем пролёты. 

Пора взять тайм-аут и остановиться, 
Подумать, всё взвесить и нам научиться —
Понять, что и жизнь нам не просто дана,
У Бога записаны все имена. 

Он каждого любит, услышит, поможет, 
Нам нужно просить с благодарностью тоже. 
Смиряться, прощать, быть наглядным примером, 
Чтоб нам не исчезнуть как дым, как химера!..

10
В чём дело, однако. Ах, это Пирин!
Возлюбленный Ани и там его сын
Больной, одинокий, не может уснуть...
Ах, вот он какой! Как узнать его суть?
И Рита случайно услышав о нём,
Горела внутри справедливым огнём.

Тогда-то в своей голове прокрутив,
Что может быть есть всё же скрытый мотив.
Решила Пирина получше узнать,
И все его мысли, как есть разгадать.
Она не смотрела уже свысока,
К Пирину навстречу тянулась рука.

Тут Рита Пирина слегка обняла,
И рухнула сразу глухая стена,
Которая в сердце проход заслонила,
И это чудесно, открыто и мило.
Как-будто был сорван какой-то стоп-кран.
Не хочется ждать ни подвох, ни обман.

Но этот размазанный по' лицу грим,
Который мешал средоточиться им.
-- Анюта, умойся, здесь ванна и душ.
(Но ты посмотри на него, словно муж).
-- Ты знаешь, не буду, ведь сам виноват,
Увидимся завтра, а ты не женат?..

И Рита, как молния выскочив в дверь,
Тряслась в коридоре, как загнанный зверь.
Пирин обессилев, упал на кровать,
И силился что-то, возможно, понять.
Шумело в мозгу и стучало в висках,
Его затопил вдруг немыслимый страх...
Продолжение следует...

9

Пирин расплатился, заходит в отель.
"Корабль потихоньку садится на мель".
Куда же девалась недавняя прыть?
А сердце в машине успело остыть.
Но надо решить всё быстрее сейчас,
Пока тот огонь, что горел не погас.

От люкса, немного подумав, взял ключ.
Ну, может всё ж солнце взойдёт из-за туч?
С чего же начать трудный свой разговор?
А эти глаза смотрят прямо в упор.
Ведь бросил же сам, так чего он хотел?
И как только он даже думать посмел,

О том что всё можно так быстро вернуть.
О нет, ну кого хочет он обмануть?
Взяв за руку девушку, в номер вошёл.
И стало ему до того хорошо,
Что он вдруг внезапно девицу обнял,
И вспомнился тот час ему карнавал,

Где встретилась Аня ему в первый раз.
Такая простая, ну чистый алмаз.
Увидев её голубые глаза,
Он сразу вознёсся с земли в небеса.
Он молча стоял вдруг на месте застыв,
И слышался нежный глубокий мотив...

Но девушки голос прервал размышленья,
Как сладостен голос, ещё бы мгновенье.
Вы кто? Чем обязана, быстро ответьте,
И что мы стоим здесь, как малые дети?
Анюта, ты что не узнала? Пирин!
Я думал, что был у тебя лишь один!..
Продолжение следует...